Коронавирус – момент истины импортозамещения

Ну вот и всё. Победные реляции об успехах импортозамещения облетели как осенние листья.

Руководство Минсельхоза спешно готовит переговоры с коллегами из Китая о смягчении ограничений поставок продовольствия на Дальний Восток. Ведь там после введения карантина из магазинов исчезли овощи и не только они. Масштаб импорта стал очевиден.

Военные биологи, войска ВКС, дипломаты и таможенники профессионально выстроили защиту от вируса, но вынуждены отступить перед перспективой массового недовольства населения от вида пустых прилавков и роста цен. Эта перспектива кажется даже страшнее, чем опасность проникновения коронавируса в фурах из Китая и шанс получить эпидемию в приграничном регионе.

Однако, все эти риски – всего лишь следствия трех причин. Первая – Дальний Восток не обеспечивает себя продовольствием. Вторая – этого всерьез никто и не планировал делать. Третья, никто не сказал — как. Все разговоры о «дальневосточном гектаре» с точки зрения глобальной агрополитики не более, чем рукоблудство недоросля в карманах модных штанов. На гектаре даже одну корову прокормить сложно, не говоря о прибыльном растениеводстве. То есть, к развитию фермерства и продовольственной безопасности этот гектар не имеет никакого отношения. Регион обречен на импорт от восточного соседа и тотальную зависимость.

Один взгляд в историю. В 1939 году Германия начала морскую блокаду Великобритании. К этому моменту островное государство закупало 2/3 продовольствия в Европе и колониях, сократив число своих фермеров в пользу охотничьих угодий лендлордов. В 1940 году на острове ввели продовольственные карточки, а в начале 1941 года, когда немцы потопили морские транспорты общим водоизмещением более миллиона тонн, британцы встали перед угрозой голода. И той весной, как мне рассказывали в Оксфорде и Кембридже, были перекопаны все легендарные газоны под картошку.

По свидетельству госсекретаря США при президенте Рузвельте Эдварда Стеттиниуса, до смертей не дошло, но средние потери веса британцев достигали десяти фунтов, в том числе у пилотов и моряков. И пришлось доставлять миллионы таблеток витаминов вместе с консервами и крупами в бомболюках бомбардировщиков, отправляемых по ленд-лизу. И тогда до британцев дошло, что только собственные фермеры, а не лендлорды спасают нацию.

С тех пор все общество стоит на их защите. Именно общество настояло, чтобы права лендлордов были существенно ограничены и эту точку зрения поддержал премьер Черчилль, что стоило ему поста после войны. Лендлордов обложили запретительным налогом на излишки земли – и это был запрос общества. Очень трогательно было слышать, как в транспорте горожане сопереживали каждой ферме, пострадавшей, к примеру, в 90-е годы от коровьего бешенства, выходили на манифестации в их поддержку.

Осознанная аграрная политика формируется из потрясений, из осознания, что село, ферма, деревня есть место физического спасения нации в критической ситуации.

Французские фермеры имеют пожизненное право торговать по выходным на центральных бульварах Парижа без налогов. И сельскохозяйственные земли нельзя перевести в городские «по щелчку» — там процедура на целое поколение. Привилегии имеют фермеры Нидерландов, Бельгии, Дании, Германии, Скандинавии, Канады, США. Они делают территории этих стран населенными, а государство взамен бдительно следит за доходностью их труда. Индия поставила цель к 2022 году удвоить доходность ферм.

Наш минсельхоз, похоже, не осознает стратегического значения сельского развития, прежде всего, местного, локального производства и потребления продовольствия. Экспорт в этой системе – всего лишь инструмент организации сбыта. Путать инструмент с целью — значит ослаблять жизненные силы всего организма, который без иммунитета беззащитен перед любым вирусом, в том числе, перед вирусом импорта.

Задачи роста экспорта и пахотных земель в отрыве от укрепления базиса – сельского социума — не имеют корней.


Источник: kvedomosti.ru