Глава агробизнеса «Базэла» – РБК: «Все хорошие земли уже консолидированы»

Ограничение импорта продуктов пока не помогло российским фермерам – многие даже сократили инвестпрограммы, рассказал РБК управляющий директор агробизнеса «Базэла», глава совета директоров холдинга «Кубань» Андрей Олейник.

«Мы же глупые, мы колхозники»

 – Крупнейшие агрохолдинги часто имеют специализацию: например, «Мираторг» – это мясо, «Черкизово» – зерно и мясо… А у вас есть все направления – это оправданно? 

– Да, мы очень долго объясняли это нашим китайским партнерам. С моей точки зрения, это верная стратегия. Начали развивать свиноводство – закупали корма, потом поняли, что надо делать свои – дешевле, у нас же есть земли. Вырастили свинью – отдали кому-то забивать, а зачем, если можно самим? Построили свой мясокомбинат. И «Мираторг», например, идет в эту же сторону. 

– Каких китайских партнеров вы имеете в виду? Это в ходе объявленного правительством «разворота на восток» у вас появились партнеры? 

– Нет (смеется). Мы же глупые, мы колхозники, не гонимся за модными тенденциями и политическими веяниями, работаем там, где нам выгодно. Пока эта тема не формализована, не закрыта, я не могу говорить. У нас переговоры с китайскими компаниями и компаниями Ближнего Востока по поводу соинвестирования. Это компании и фонды. Мы ведем переговоры с 2013 года, просто сейчас этот вопрос стал еще актуальнее. 

– Есть уже шорт-лист? 

– Не скажу, вы их вычислите (смеется). 

– Выручка у вас за 2014 год – около 7 млрд руб., на вашем сайте написано, что вы входите в топ-20 агрохолдингов в России. На какой рейтинг вы ориентируетесь? Если смотреть список крупнейших частных компаний журнала Forbes, то тройка лидеров в пищевом бизнесе по итогам 2013-го – это калининградская группа «Содружество» Натальи и Александра Луценко, «Мираторг» и «Черкизово», причем у лидера выручка составляет 87 млрд руб. в год. 

– Мы не относим «Содружество» к сельхозпроизводителям, они являются переработчиками сои и производителями кормовых соевых продуктов. Для нас сельхозпроизводитель – это тот, у кого имеется цикл от выращивания до какого-то уровня переработки, выращивания и продажи биржевой продукции. 

– Тогда вы в одном ряду с кем? 

– «Мираторг», «Черкизово», «Русагро». Возможно, «Юг Руси». 

– Хорошо, выручка «Мираторга» примерно в восемь раз больше вашей. Будете догонять? 

– Целевые показатели не такие. Нет цели стать самыми большими, например по площади обрабатываемых земель. Можно набрать кучу земли и быть в дичайших минусах. Вспомните: 2012 год, Black Earth Farming – 500 тыс. га в управлении и многомиллионные убытки. Соответственно, у нас цель – это эффективность, которую мы измеряем прибылью на 1 га. Зависит от культуры, но мы ориентируемся на прибыль от 25 тыс. руб. на 1 га в год. В среднем по рынку получается 15–17 тыс. руб., у нас выше. 

– По поводу направлений бизнеса – значит, если их количество изменится, то только в большую сторону? 

– Скорее всего, увеличится площадь земли в собственности. 

– У вас есть данные, какая доля сельхозземель в России находится в частной собственности? 

– Все оперируют цифрами советских времен – 120 млн га пахотных земель, из них в обработке – 90 млн га. Мы смотрим по интересующим нас регионам и берем данные у региональных Минсельхозов. Я, на самом деле, думаю, что 80–90 млн га в обработке – это корректно. Сколько из них в собственности? Предположу, что меньше половины. 

– Крупный землевладелец – это от 100 тыс. га? 

– Да, у нас сейчас в обработке 94 тыс. га: в собственности – порядка 60 тыс. га, остальное арендуем. 

«По данным Федеральной службы государственной регистрации, кадастра и картографии, по состоянию на 1 января 2013 года общая площадь сельскохозяйственных угодий в России составила 196,16 млн га, из них площадь пашни – 115,12 млн га, залежи – 4,4 млн га». 

– Тяжело купить землю в России?

– Смотря в каком регионе. В Краснодаре – да. Как таковых паевых земель, появившихся в 90-е, почти не осталось. Тогда вся земля, принадлежавшая сельхозпредприятиям, была поделена по количеству работников и роздана им, как пресловутые ваучеры. Если у кого-то и остались такие паи, то люди их неохотно продают, понимая, что лучше сдать в аренду. Почти все земли уже консолидированы, в крайнем случае – хочешь купить землю, придется купить предприятие. В других регионах, например в Мордовии, бери – не хочу. 

– В каких регионах рентабельно заниматься сельским хозяйством? 

– Надо понять, каким именно хозяйством: если речь о пшенице, то это Краснодарский край, Ростовская область, Ставрополь. Если производство молока – то во многих регионах, включая центральную часть страны, всюду, где растет трава. Если свиноводство – наверное, Краснодарский край и центральный регион. 

«В сельском хозяйстве много мифов» 

– Наши рестораторы говорят, что невозможно получить в России такой же стейк, какой привозят из Аргентины, например, просто потому что климат разный… 

– Я с этим не соглашусь, у нас в сельском хозяйстве довольно много мифов и спекуляций. Да возможно в России получать говядину не хуже бразильской, есть две технологии – интенсивная, когда ты откармливаешь животное на специальной площадке, и экстенсивная, когда коровы пасутся на открытом пастбище. Понятно, что у нас часто требуется интенсивная технология, все зависит от специальных знаний и менеджмента. Про свинину тоже говорили, что невозможно растить в России, но растим, обеспечиваем себя. – 

Наше мясо не становится дороже привозного? 

– После того, как наши бразильские друзья подняли цены на поставки втрое в течение прошлого года – не дороже (смеется). Думаю, дело в масштабе производства, у того же «Мираторга», воронежского «Заречного» и других, думаю, производственная себестоимость чуть-чуть выше. Но дальше учитываются коммерческая и административная составляющие... Бразилец, который хочет завести стадо, он пошел в банк, взял кредит под 1,7% годовых на 12 лет, и он не парится. Я, если хочу вырастить такое же стадо здесь – пошел в банк, взял деньги под 32% годовых на 3 года, четко понимая, что мой проект начнет приносить деньги на восьмой год… 

– Сколько стоит в Краснодарском крае гектар земли сельхозназначения? 

– В зависимости от расположения, от качества, от вида собственности – от 50 до 120 тыс. руб. Для сравнения, в Мордовии – 3–7 тыс. руб. за гектар, в Центральном регионе – 12 тыс. руб. Хорошие земли уже кому-то принадлежат, а те, что свободны – никому не нужны. 

– Вы говорили, что при эффективном использовании можно получать 25 тыс. руб. с 1 га в год, то есть можно окупить вложения – пусть даже по верхней планке в 120 тыс. руб. – за 5-6 лет? 

– Не совсем. Купив хорошую землю, в среднем еще в оборудование, энергоснаряжение земли нужно потратить еще €1,5 тыс. на 1 га. Соответственно, к 120 тыс. нужно добавить еще примерно 100 тыс. руб. – вот и 10 лет окупаемости. Отличный бизнес (смеется). 

– Но ведь для сельхозпроизводителей существуют всевозможные преференции – субсидии, госпрограммы? – Субсидии – это компенсация процентной ставки по инвестиционным кредитам и кредитам на ведение весенних полевых работ. До недавнего времени речь шла о компенсации ставки в размере 2/3 и даже 100% ставки рефинансирования, то есть 8,25%. Сейчас говорят о том, что будут компенсировать 14,68%. Новая ставка будет действовать только в отношении новых кредитов. 

Еще есть погектарная компенсация – примерно по 200 руб. на 1 га. Есть субсидии на молоко: если до кризиса выплачивалась только по молоку высшего сорта, то теперь – вне зависимости от сортности. Для решения социального вопроса – это хорошо, но для развития отрасли плохо. Зачем модернизировать производство, если деньги все равно идут? 

С субсидиями есть еще один большой вопрос – если я подал документы на субсидии в феврале, а получил их в ноябре, это приятно, но предприятие поменьше может до ноября и не дожить. Для меня остается загадкой: в центральной части страны субсидии выплачивают в течение нескольких дней – 20 февраля я заплатил по кредиту в банке, 21-го подал документы в местное отделение Минсельхоза на получение субсидий, 25-го – получил деньги. В Краснодаре же лаг между подачей документов и получением субсидий составляет 2-3 месяца, есть регионы, где 3–6 месяцев. У нас субсидии состоят из двух частей – федеральной и региональной, так вот, региональная выплачивается лишь после поступления первой части. 

– То есть субсидии на развитие, а есть дотации – что бы ты ни производил, все равно можешь на эти деньги рассчитывать? 

– Совершенно верно. 

«Конъюнктура позволяет? Не соглашусь»

– Что будет с вашей инвестпрограммой в 2015 году? 

– Уменьшим. Планировали на уровне 2,8–3 млрд руб., а теперь будет примерно 1,4 млрд руб., то есть вдвое меньше. Мы оставляем только те проекты, которые не можем остановить – например, оборудование оплачено. Или если проект напрямую влияет на эффективность, на урожайность… 

– Почему? Ведь антисанкции должны были помочь расширению отечественных производителей? 

– А где взять деньги? Банковские инвестиционные ставки – около 32–35% годовых! В сельском хозяйстве любой проект реально начинает окупаться после пяти лет, быстрее не бывает. Обещания завалить страну собственными продуктами не имеют ничего общего с реальностью, это просто невозможно! Дерево посади – через три года начинает плодоносить маленькими невкусными плодами, нужно еще пару лет, чтобы получить нормальные яблоки. Не нужно питать иллюзий… 

Вы говорите, что конъюнктура позволяет, – тоже не соглашусь: те же семена на 80% импортируются, цена на минудобрения привязана к валюте, у всех импортная техника, к ней нужны соответствующие детали. В середине прошлого года мы покупали фильтр на молочную ферму за 1 тыс. руб., сейчас – за 12 тыс.! 

Мы в ноябре-декабре успели закупить минудобрения и средства защиты растений еще по старой цене, теперь условия ухудшились. Раньше мы контрактовали удобрения в феврале, платили 10–30%, а окончательно расплачивались после уборки урожая. В 2014-м мы были вынуждены в декабре заплатить сразу 100%. 

Если раньше многие вещи мы продавали по предоплате, то теперь переработчики приходят и просят отсрочки платежа, которую мы не можем дать, потому что не понимаем, заплатит этот контрагент через месяц или будет банкротиться. 

Рентабельность падает. По EBITDA по итогам 2014 года оказалось 28%, в плане было 29%; теперь план на 2015-й – 25%. По валовой прибыли 2014 год окончили с 43%, прогноз на 15-й – 39%. Опять же, нас нельзя равнять на весь рынок. Показатели агрохолдинга – не показатели рынка, который значительно хуже. 

– Что будет с ценами на продовольствие? 

– Будут расти. Надо четко понимать: весенне-полевые работы 2015 года и посевная будут минимум на 40% дороже, чем в 2014 году. Выросло все: удобрения – на 20% до Нового года и на 20% после, корма – на 50%, подорожали семена, средства защиты растений… Думаю, заморозка цен на минудобрения, о которой говорят в Минсельхозе, уже не поможет. Плюс немаловажный фактор – погода. По Ростову, Ставрополю и Волгограду состояние озимых просто аховое. 

– Вы считаете близким к реальности прогноз Минсельхоза, что мы можем потерять порядка 20% озимых? 

– Да. Кроме того, примерно 25% хозяйств не проведут весеннюю подкормку, потому что это слишком дорого. И в сезон урожая они соберут мусор. 

– Ну, вот экспортные пошлины на зерно ввели, чтобы меньше вывозили… 

– В прошлом году мы экспортировали примерно 60% того, что произвели. И пока рынок такой, что мы продолжим экспорт. 

«Ну да, с Галицким договорились» 

– На вашем сайте есть информация, что вы выпекаете хлеб и фасуете муку... 

– У нас два хлебозавода в Усть-Лабинске. Хлебобулочные изделия мы поставляем как в несетевые магазины, так и, например, в этом месяце «выползли» в «Магнит» – в местные, краснодарские магазины. 

– То есть вас можно спрашивать на горячую тему – взаимоотношения поставщиков с сетями? 

В «Магнит» тяжело попасть на прилавки? 

– Нет. 

– Нет? То есть вы направили заявку, позвонили менеджерам и договорились? 

– Ну да, с Галицким договорились (смеется). 

– С Галицким? То есть вы позвонили Галицкому и договорились с ним насчет поставок с двух хлебозаводов в Краснодарском крае? 

– Да, согласовали условия поставок с менеджерами, показали качество и начали поставлять. И насчет фруктов – у нас есть яблоки, сливы – собираем и просто оптовикам продаем. Но будем стараться менять тематику в этом году, начнем поставлять в сети. Вопрос по работе с сетями надо делить: работа с сетями в регионе – это одно, в Москве и Санкт-Петербурге – это совершенно другое, с тем же «Магнитом». Регионы – это, во-первых, все-таки меньшая требовательность потребителя, а, во-вторых, структура, традиции потребления другие. В том же Нижнем Новгороде, где у нас мукомольный комбинат, мы в сети поставляем муку в 2,5-килограммовых пакетах, а в Москве она никому не нужна – никто не возьмет ничего тяжелее килограммового пакета. 

– Просто есть общее мнение, что в сети очень сложно попасть: еще 10 производителей муки, например, хотели бы попасть на полки федеральной сети, и она выдвигает требования – например, помимо разрешенного законом «О торговле» 10-процентного бонуса, захочет оказывать какие-нибудь маркетинговые услуги… 

– Это есть, есть закон, но нет «входного билета» или чего-то такого, прежде всего, есть требования к продукции: я, допустим, производитель картошки – ну не возьмет у меня товар ни одна сеть, если я привезу ей 50-килограммовые мешки грязной картошки с кучей земли. Сеть говорит: привези мне расфасованную, мытую, красивую. А я думаю – мне же денег надо сколько вложить! И начинаю пищать: мне запрещают поставки! 

– Мы это подозревали… 

– Это с одной стороны. С другой – сеть же тоже считает какие-то свои затраты, надо понимать, что у сетей административно-регулирующая нагрузка дикая, особенно в Москве! Я привезу действительно прекрасную картошку, но по 70 руб. за 1 кг, а тут турки привезут – помельче, но по 20 руб. Как думаете, кто поставит ее на полку? 

Источник РБК